ВО ГЛАВЕ ПОВСТАНЧЕСКИХ МАСС:
АТАМАН НИКИФОР ГРИГОРЬЕВ
АНДРЕЙ ЛИСЕНКО

Об атамане Григорьеве и возглавляемом им повстанческом движении упоминали в своих работах Л. Троцкий, Б. Козельский, Р. Эйдеман, М. Какурин, С. Щаденко, П. Балковой и многие другие советские авторы . Они дали одностороннюю, резко негативную оценку деятельности этой одной из наиболее загадочных личностей периода революции и гражданской войны.
Но существует и другая точка зрения на деятельность атамана, которую представляют П. Аршинов, В. Белаш, А. Белаш, М. Маргулиес, В. Верстюк, В. Волковинский, В. Горак и др. . Эти авторы попытались объективно подойти к оценке фигуры Григорьева. Попробуем это сделать и мы.
На военном и политическом небосклоне Украины бывший штабс-капитан русской и офицер гетманской армий, участник Русско-японской и Первой мировой войн Никифор Александрович Григорьев (Серветник) появляется на исходе лета 1918 г., когда недовольные гетманским режимом различные политические силы ? от приверженцев Украинской Центральной Рады до большевиков ? начали подготовку вооруженного выступления. Правительство генерала Павла Скоропадского к этому времени полностью дискредитировало себя неумелыми шагами во внутренней и внешней политике, не сумев, в частности, разрешить аграрный вопрос в пользу украинских крестьян. А это был самый наболевший вопрос для Украины.
Гетман сделал ставку на восстановление крупных помещичьих латифундий, в чем были заинтересованы и немецко-австрийские оккупационные власти. Поддерживая гетмана, помещики настаивали на том, что мелкие крестьянские хозяйства не в состоянии обеспечить выработку крупных товарных партий сельскохозяйственной продукции, как того требовали от украинской стороны разоренные войной Германия и Австро-Венгрия. Но последние, в свою очередь, не в состоянии были выполнить своих обязательств по поставке на Украину промышленных товаров и сельскохозяйственного инвентаря. Эти обстоятельства до предела обострили и без того напряженную политическую и социально-экономическую ситуацию в украинском обществе, а репрессивные действия гетманских карательных отрядов, часто опиравшихся на помощь немецких команд, провоцировали население на вооруженный отпор.
Украинские политические партии центристского и левого направлений собирались возглавить эту борьбу и подыскивали кандидатуры для решения вопроса организации вооруженных формирований. Именно в этот момент Григорьев устанавливает контакт с представителями «Украинского Национального Союза» ? центра легальной оппозиции режиму гетмана П. Скоропадского ? и вскоре получает от них задание выехать на свою родину ? в Александрийский уезд Херсонской губернии и организовать там массовое восстание против гетманцев, австро-немецких оккупантов и их приспешников.
В августе 1918 г. Григорьев приехал в херсонское село Верблюжки. Через некоторое время он возглавил образованный там же повстанческий отряд из 175 крестьян-бедняков и развернул партизанскую войну, поначалу имевшую сугубо локальный характер. Как отмечает известный исследователь этой темы В. Горак, «было бы несправедливо считать самого атамана Григорьева основателем повстанческо-партизанского движения на Херсонщине. Факты свидетельствуют, что данное революционное по своему содержанию движение возникло и развивалось в Херсонской губернии еще до появления в ней самого Григорьева. В разных местах (близь Помощной, Вознесенска и др.) действовали отряды таких крестьянских командиров, как Горбенко, Масенко, Павловский, Ткаченко, Таран и др. …
Несомненная заслуга атамана Григорьева заключается именно в том, что он, сумев выдвинуться из среды прочих крестьянских вожаков благодаря своему бесспорному военно-организационному таланту, в конце концов смог объединить все эти партизанские отряды в одну повстанческую армию, подчиняющуюся единому военному командованию. Осенью 1918 г. в нее уже входило около 120 отрядов и боевых групп, а ее общая численность составляла порядка 6 000 человек» .
16 ноября 1918 г. сторонники Центральной Рады и Украинской Народной Республики начали открытое вооруженное восстание против гетмана. В этом их поддержали не только полустихийно сформированные повстанческие отряды Нестора Махно, Миколы Шинкаря и других «полевых командиров», но и регулярные армейские подразделения. В частности, 20 ноября это сделал Лубенский конный полк (позднее ? 1-я Запорожская дивизия) полковника Петра Болбочана .
Узнав о начале восстания, Григорьев (который, как уже было сказано, провел значительную организаторскую работу, заработав авторитет и популярность) развернул более активные действия. Недовольство крестьян было настолько сильным, что они массами присоединялись к атаману, что дало ему возможность крайне быстро взять под контроль почти всю Екатеринославщину и Херсонщину.
В начале декабря 1918 г. Григорьев без особых трудностей отбил у гетманских войск Александрию и известил Головного атамана войск УНР Симона Петлюру о своем признании Директории и подчинении ей своих отрядов. Вскоре отряды атамана получили название Херсонской дивизии и вошли в состав Южной группы войск армии УНР. Приблизительно к этому времени дивизия состояла из четырех пехотных и одного конного полков, а так же двух батарей полевых орудий .
Командующий Южной группой генерал Александр Греков приказал атаману Григорьеву взять под контроль Николаев. 13 декабря 1918 г. отряды Григорьева вошли в город и провозгласили в нем власть Директории. Однако, во второй половине декабря немецкие отряды, по требованию Антанты, нанесли неожиданный удар и вытеснили григорьевцев из Николаева. И все же приблизительно 31 декабря части Григорьева снова подступили к городу и немцы вынуждены были подчиниться ультимативным требованиям атамана и «григорьевские отряды снова вошли в Николаев, Знаменку и Долинскую. Власть Директории в этих населенных пунктах была восстановлена» .
После падения гетманского режима (14 декабря 1918 г. гетман отказался от власти и бежал в Германию) Директория активизировала усилия по созданию собственных вооруженных сил, намереваясь реорганизовать их в четыре армейские группы, поскольку нерегулярные военные формирования не могли обеспечить неприкосновенность украинских границ и гарантировать новому правительству наличие времени для проведения реформ и реализации своей политики. Ведь УНР фактически находилась во вражеском кольце: с севера надвигались большевистские части, на западе стояли польские войска, близь Днестра концентрировалась румынская армия, на юго-востоке набирали силу белогвардейские формирования, в черноморских портах находились войска Антанты и остатки немецкого оккупационного корпуса.
Особо запутанная ситуация сложилась на юге Украины: регион лихорадили постоянные смены власти, практически на одной территории одновременно действовали гетманцы, немцы, войска Директории (петлюровцы), добровольческие (белые) части, силы самообороны, союзный десант, советские отряды, формирования местных независимых атаманов.
В это время Григорьев вел борьбу с белыми добровольческими частями, пополнившими свои ряды за счет гетманских военнослужащих и, опираясь на поддержку со стороны Антанты, установившими контроль над Херсоном. Примерно 10 января 1919 г., после упорных боев с применением артиллерии, комендант Херсона полковник Зинкевич получил от атамана ультимативное требование сдать город и вынужден был выполнить его. Под властью Директории оказался еще один важный населенный пункт. Вскоре правительство Директории назначило Григорьева на пост комиссара Александрийского уезда и наградило почетным званием «атамана повстанцев Херсонщины и Таври» .
В декабре 1918 ? январе 1919 гг. дивизия Григорьева совместно с другими армейскими подразделениями Директории принимала участие в борьбе с повстанческим движением сторонника так называемого «вольного Советского строя» Нестора Махно, которому 28 декабря 1918 г. удалось захватить Екатеринослав . В январе 1919 г. войска полковника армии УНР Самокиша сначала наголову разбили отряды Н. Махно, а затем выбили из Екатеринослава и 8-й корпус белогвардейцев ? главную силу добровольцев в этом регионе . Во время отступления последние попали под удары подразделений Григорьева и понесли значительные потери. Тогда же григорьевцы захватили Кичкас, Грушовку, Воронцовку и немало других населенных пунктов . Таким образом, к концу января 1919 г. войска УНР почти полностью контролировали Херсонскую и частично Екатеринославскую губернии.
Как видим, на нескольких угрожаемых направлениях обороны вооруженным силам УНР удалось достичь определенных успехов. Но в целом, не смотря на все попытки правительства Директории уменьшить военно-политическую опасность, этого сделать не удалось. Когда в конце декабря 1918 г. большевистские войска нарушили демаркационную линию и вступили на украинскую территорию, частей, которые могли бы дать им достойный отпор на этих участках фронта, почти не оказалось. И хотя боевые действия и велись под Харьковом, Полтавой, Ворожбой, Черниговом, подразделения армии УНР стремительно отступали.
Советские войска (с 4 января 1919 г. ? войска Украинского фронта) по командованием Владимира Антонова-Овсеенко довольно быстро заняли северо-восточные районы Украины (3 января 1919 г. заняли Харьков, 12 января ? Чернигов) и в ближайшее время собирались взять под свой контроль южные территории. Эту операцию должна была осуществить Группа войск Харьковского направления, образованная в составе Украинского фронта 13 января 1919 г. (первоначально ее возглавлял Владимир Ауссем, а с 6 февраля 1919 г. ? Анатолий Скачко).
Положение Директории осложнялось тем, что против нее выступили пророссийски настроенные рабочие организации в городах, а так же подавляющее большинство атаманов, с которыми большевики сумели договориться о поддержке действий советских войск. Начальник оперативного отдела Генерального штаба армии УНР полковник Николай Капустянский позднее вспоминал: «Большую помощь оказали им (большевикам ? Авт.): анархист Махно, занявший своими бандами в тылу наших войск почти всю Екатеринославщину; атаман Зеленый, в самый разгар боев врезавшийся клином в нашу армию между Киевом и Кременчугом, чем и ускорил наш отход с Левобережья и сдачу Киева» .
27 января 1919 г. части Группы Советских войск Харьковского направления заняли Екатеринослав и собирались продолжать наступление дальше. В этой ситуации решающая роль принадлежала крестьянству центральных и южных районов Украины, поскольку оно хранило огромное количество оружия, частью привезенного с фронтов Мировой войны, частью оставленного немцами, австро-венграми и прежними режимами. Кроме того, стратегическое значение имела единственная в степной Украине Екатеринославская железная дорога, а потому вопрос о контроле над ней стоял чрезвычайно остро. Как раз по близости от этой железной дороги расположились достаточно крупные партизанские формирования.
Характеризуя тогдашнее морально-политическое состояние частей атамана Григорьева, один из руководителей махновского повстанческого движения Петр Аршинов отмечал, что в идейном отношении григорьевцы были чрезвычайно отсталыми. Крестьянская масса, из которой вышло подавляющее большинство повстанцев, не смогла выработать четкую политическую платформу и стратегию борьбы, не смогла сформулировать ее конечную цель. И потому, не смотря на высокий революционный подъем и энтузиазм повстанческих отрядов в борьбе с врагами, они были слишком нестойкими, временами попадающими под диаметрально противоположные влияния .
Представители всех политических направлений, действующие близь района дислокации повстанцев, стремились отправить к Григорьеву как можно больше своих людей. Так поступали и большевики, и петлюровцы, и добровольцы, и махновцы, и левые, и правые эсэры. Достаточно вспомнить конфликт, который произошел у атамана с посланцами Н. Махно, приславшего в распоряжение Григорьева 250 человек. Через несколько дней они попытались поднять восстание, вероятно, имея цель подчинить партизан Григорьева Н. Махно. Однако, акция была не в достаточной степени подготовлена, а потому выполнить задуманное заговорщики не смогли. Они сумели блокировали Григорьева в его штабе, но верные части, которые атаман успел вызвать, разоружили «путчистов». В итоге несколько человек было казнено, а остальные были отправлены обратно к Н. Махно. Об этом эпизоде, в частности, упоминал в своей книге начальник 2-го отделения Секретного отдела ГПУ УССР Б. Козельский .
Заметим, что одно время Григорьев собирался повернуть свои войска либо против войск Антанты, либо против добровольческих формирований на Левобережье. Но его бойцы, да и сам атаман, находились под все возрастающим влиянием левых украинских эсэров-боротьбистов, заключивших союз с большевиками. (По некоторым данным, начиная с ноября 1918 г., Григорьев установил и поддерживал в дальнейшем регулярные контакты с руководителями боротьбистов и вскоре их решением был назначен эмиссаром боротьбистской партии в Херсонской губернии и членом Херсонского ревкома. От боротьбистов к Григорьеву частенько приезжали курьеры, которые параллельно с военным командованием УНР также ставили перед ним боевые задачи. Немало полковых командиров атамана ? Горбенко, Масенко, Павловский, Ясинский, а с февраля 1919 г. и сам Григорьев ? стали членами боротьбистской партии ).
Боротьбисты проводили среди григорьевцев интенсивную агитацию в просоветском духе, имевшую бесспорный успех, и призывали выступить прежде всего против Директории. 29 января 1919 г. Григорьев направил Директории телеграмму, в которой объявил ей войну. Вскоре он нанес сильный удар по частям петлюровского Екатеринославского Коша, которые под натиском советских войск отступали через Харьковщину .
Учитывая настроения своих бойцов, Григорьев вступил в переговоры с советским командованием. 1 февраля 1919 г. он установил связь с начальником штаба Особой Группы Советских войск Петренко. Григорьев объявил, что ведет переговоры как представитель Центрального Революционного Комитета (Центрревкома), созданного боротьбистами в противовес прочим правительствам, претендовавшим на власть в Украине. Свое повстанческое движение атаман охарактеризовал как исключительно левоэсэровское. Григорьев заявил, что в его распоряжении находится 20 партизанских отрядов, готовых вести борьбу с петлюровцами, белогвардейцами, немцами, англичанами и французами.
Атаман имел так же телефонный разговор с командующим Украинским фронтом В. Антоновым-Овсеенко, во время которого изложил свои условия заключения военного союза с большевиками. В ходе переговоров он согласился подчиниться общему командованию, а так же признать Временное Рабоче-Крестьянское правительство Украины, созданное 28 ноября 1918 г. в Курске и переименованное 29 января 1919 г. в Харькове в Совет Народных Комиссаров УССР. Тем самым Григорьев фактически отрекался от боротьбистского правительства.
2 февраля 1919 г. соглашение было достигнуто и председатель Совнаркома УССР Христиан Раковский сообщил телеграммой Москве: «Состоялось соглашение между представителями наших армий, оперирующих на границе Екатеринославской и Херсонской губерний, и атаманом Григорьевым. Он ? украинский эсер, располагающий значительными партизанскими силами и оперирующий в Херсонской губернии сплошь до Николаева...» . Перейдя к большевикам, Григорьев перевел свой штаб в Александрию. Под его командованием находилось более 5 000 бойцов, имевших на вооружении 100 пулеметов и 10 орудий .
В оперативной сводке штаба Революционного Военного Совета Группы войск Харьковского направления от 5 февраля 1919 г. сообщалось, что отряды Григорьева контролируют район Знаменка ? Користовка ? Александрия ? Кривой Рог ? Довгинцево ? Апостолово, а также станцию Ново-Полтавка, что к северу от Николаева . По состоянию на 15 февраля 1919 г. под контролем атамана находились также Елизаветград, Цветково, Ново-Украинка, Бобринская, Никополь и другие населенные пункты .
18 февраля 1919 г. в Харькове состоялась встреча Григорьева с В. Антоновым-Овсеенко, который сообщил атаману о намерении советского командования переформировать его отряды в красноармейскую бригаду. 19 февраля 1919 г. приказом командующего Группой войск Харьковского направления А. Скачко в составе Группы была образована 1-я Заднепровская стрелковая дивизия под командованием Павла Дыбенко. 26 повстанческих отрядов Григорьева были переименованы в 1-ю Заднепровскую бригаду и включены в состав этой дивизии, а сам атаман стал красным комбригом.
Эти переформирования происходили в разгар боевых действий: советские войска с боями продвигались к Черноморскому побережью. От командующего Украинским фронтом В. Антонова-Овсеенко Григорьев также получил приказ наступать в южном направлении. А это было совсем не просто, поскольку повстанцы держали фронт сразу против нескольких противников ? немцев, перешедших на службу к Антанте, белогвардейцев, войск УНР, а также местных немецких колонистов, враждебно относившихся к крестьянам-повстанцам. Тем не менее, к 27 февраля 1919 г. григорьевцы отбили у противника Белую Криницу, Березоватку, Снегиревку и другие населенные пункты.
27 февраля 1919 г. на должность политкомиссара 1-й Заднепровской бригады был прислан коммунист Ратин, а с ним еще 35 большевиков для политработы. В это же время к Григорьеву прибыл и член боротьбистской партии Юрий Тютюнник, накануне в Харькове получивший от одного из лидеров боротьбистов М. Шинкаря рекомендательное письмо к атаману. Этими мерами руководство и большевиков, и боротьбистов рассчитывало усилить свое влияние на григорьевскую бригаду.
В своих воспоминаниях Ю. Тютюнник сообщает, что зона влияния Григорьева тогда простиралась от Черкасс до станции Апостолово, где находился штаб атамана, а коменданты железнодорожных станций выполняли только его приказы и распоряжения. Внешность самого атамана Тютюнник описывает следующим образом: «Григорьев уже без кожуха. На нем потертый френч защитного цвета и синие брюки в сапоги. Невысокий, крепкий, с монгольской физиономией, с синевато-красным носом, живыми глазами ? передо мной стоял атаман» .
О дальнейшем развитии событий Ю. Тютюнник весьма красочно повествует в своей автобиографии, недавно опубликованной в журнале «З архівів ВУЧК ? ГПУ ? НКВД ? КГБ»: «После первого знакомства Григорьев назначил меня начальником штаба своих отрядов, общее количество бойцов которых до¬ходило до пяти тысяч человек. Организационно войска находились ниже всякой критики: штаба не было, интендантства не было, каждый командир называл свою часть как хотел: кто батальоном, кто полком, а кто и диви¬зией. Не без труда мне удалось реорганизовать отряды в бригаду по штатам Красной Армии. Я мог приступить к осуществлению моей мечты о наступлении на десант Антанты и белогвардейцев, которые засели в Хер¬соне, Николаеве и Одессе. С Григорьевым у меня установились неплохие отношения, он не вмешивался в технические дела штабной работы. Драться с десантными войсками у него была большая охота...
Сам Григорьев как человек представлял из себя интересный тип. Был он чрезвычайно храбрый, решительный человек, прекрасно ориентировался на поле боя, имел феноменальную память, силу воли и гражданское мужество. Умел владеть толпой, никогда никому не льстил. Но были и отрицательные стороны его характера. Был он чрезвычайно самолюбив и честолюбив. Временами слишком самоуверенный, малодисципли¬нированный, политически почти неграмотен. Любил деньги, сильно пил, имел только одну идею ? возвышение своего «Я». К тому же имел огра¬ниченное образование, как общее, так и военное, плохо ориентировался на карте, сравнительно легко подпадал под влияние своего окружения, если таковое стояло культурно выше его.
Поняв Григорьева так, как я его охарактеризовал, мне не тяжело было прибрать к своим рукам все технические функции военного командования. Для Григорьева необходимо было оставить только наружный вид командования да славу победителя» .
В начале марта 1919 г. части Григорьева подошли к Херсону, где находились довольно крупные силы Антанты: 3 000 греческих и около 2 000 французских солдат. В окрестностях городов, охранявшихся союзным десантом, не утихали крестьянские восстания, а в самих городах активно действовали анархистское, большевистское и другие подполья.
Приказ григорьевским частям на штурм Херсона подписал Ю. Тютюнник, тем самым взяв на себя всю ответственность за исход операции. Скорее всего, Григорьев не был до конца уверен в своих силах и не хотел рисковать карьерой в случае неудачи, ведь штаб бригады не успел подготовиться и плана штурма города не существовало.
Но энтузиазм партизан был настолько велик, что сумели обойтись без каких-либо планов. 3 марта 1919 г. позиции союзников подверглись интенсивному артиллерийскому обстрелу (повстанцы задействовали 3 орудия, каждое из которых лишь в первый день штурма выпустило по 800 снарядов) и григорьевцы повели наступление на город. За время штурма, продолжавшегося несколько дней, погибло, по свидетельству самого Григорьева, более 200 греческих солдат и офицеров (по другим данным, общие потери сил Антанты составили более 600 чел. ), а потери повстанцев составили 19 убитых и 37 раненых.

Когда стало ясно, что поражение неминуемо, греки подожгли портовые склады, в которых под охраной находилось несколько сотен заложников из числа местных жителей (все они погибли). Григорьев, взбешенный случившимся, приказал загрузить один из пароходов трупами греческих солдат и отправить на адрес главного союзнического командования в Одессу.
После взятия Херсона Григорьев смог пополнить свои запасы вооружения, боеприпасов и снаряжения. В частности, у противника было захвачено 6 тяжелых орудий, более 100 пулеметов, более 700 винтовок, а также 300 мулов . Это имело огромное значение для повстанцев, поскольку одной из наиострейших проблем того времени было обеспечение советских войск всем необходимым.
О катастрофическом положении с поставками свидетельствует, например, телеграмма одного из подчиненных Григорьева ? атамана П. Ткаченко ? председателю Совнаркома УССР Х. Раковскому: «Я три месяца веду борьбу, ни от кого не получая даже вооружения для этой борьбы... Мои партизаны голыми руками отстаивают Помощную, потому, что винтовок у половины отряда нет, кроме того люди босые и голые...» . В таком же положении находился и сам Н. Григорьев, и Н. Махно, и другие руководители. В частности, командовавший 1-й Заднепровской дивизией П. Дыбенко частенько практиковал перехваты поездов, самовольные реквизиции и контрибуции. Не отставали от него и другие красные командиры .
Одновременно с операцией по захвату Херсона войска Григорьева вели успешное наступление на Николаев, в котором находился 10-тысячный немецкий гарнизон (15-я дивизия Ландвера под командованием генерала Зак-Гальгаузена), солдаты которого уже устали воевать и хотели вернуться домой. Французское командование предлагало вывезти немцев на греческих судах во французские колонии, но те отказались и начали переговоры с советскими представителями о сдаче города.
К Григорьеву прибыл председатель Николаевского Совета рабочих депутатов большевик Я. Ряппо с просьбой приостановить наступление на город на время проведения переговоров. Григорьев как будто согласился на это, но его войска, не смотря на формальное перемирие, продолжали продвигаться к городу. (В. Горак пишет, что «Григорьев, особо ничем не мотивируя, отказал Я. Ряппо в его просьбе и твердо, по-атамански, заявил: завтра его бригада возьмет Николаев штурмом» ).
5 марта 1919 г. николаевская газета «Путь социал-демократа» (№ 153) опубликовала телеграмму, присланную в Николаевскую городскую управу Григорьевым и политкомиссаром его бригады Ратиным: «В николаевскую городскую управу. Приказываю 10 марта приготовить для моих войск 2 тысячи пар сапог. Имейте в виду, что вырывая из рук противника Николаев, мы истоп¬тали больше 2 тысяч пар сапог. Сапоги приготовлять за счет харьковской и киевской буржуазии, проживающей в Николаеве. Всем представителям ка¬питала рекомендую очистить Николаев ко времени моего прихода».
В тот же день григорьевские части сделали первую попытку ворваться в город, но были обстреляны немецкой тяжелой артиллерией и орудиями французского крейсера, стоявшего в водах Буга. Понеся тяжелые потери, григорьевцы отступили, а Николаевский Совет рабочих депутатов выпустил воззвание к населению с призывом к восстанию. 6 марта части атамана начали артиллерийский обстрел города. В этот же день Григорьев отказался отпустить нескольких пленных немецких солдат, после чего немецкое командование отдало приказ об аресте 40 членов Совета рабочих депутатов. В их защиту выступили рабочие организации города, угрожая применить силу для освобождения арестованных. Немцы вынуждены были отпустить депутатов.
11 марта 1919 г. союзное командование неожиданно приняло решение оставить город и на следующий день в него уже вступали войска Григорьева. При отступлении немцы вынуждены были бросить все вооружение (в частности, 20 тяжелых орудий), военное снаряжение и более 2 000 лошадей . Приказ № 1, подписанный атаманом в захваченном городе, гласил: «...Всякая агитация против Советской власти, против отдельных национальностей, а также призыв к погрому будут караться смертью... Вторжение кого бы то ни было в чужой двор или жилище без согласия на то хозяина карается смертью...» .
Представление о тогдашнем состоянии частей Григорьева дают материалы проверки его бригады, о результатах которой 12 марта 1919 г. секретарю ЦК КП(б)У Георгию Пятакову докладывала инспекция Политуправления Наркомата военных дел УССР. В общей характеристики бригады значилось, что в боевом отношении она остается партизанской, дисциплина в войсках поддерживается лишь благодаря личному влиянию Григорьева на массы и его личному примеру. Штабная работа налажена, политическая работа проводится, поддерживается связь с подпольными организациями. Ощущается нехватка командного состава. Снаряжение также неудовлетворительно, а недостаток обмундирования и медицинского персонала привел к росту эпидемических заболеваний. В докладе также фиксировалось недостаточное количество артиллерии и конских упряжек для нее .
Через несколько дней части Григорьева вновь инспектировались. Комиссия Высшей военной инспекции Украины констатировала низкий уровень подготовки командного состава в бригаде. Части состояли главным образом из старых солдат, новобранцев было всего 20 %. Занятия по повышению боевой подготовки личного состава не проводились, дисциплина находилась на крайне низком уровне. Винтовки в пехотных полках, взятые в качестве боевого трофея, принадлежали к шести различным системам; для них имелось 35 000 патронов русского и австрийского производства. На вооружении бригады находилось 17 орудий, из которых 7 были 3-хдюймовыми, 6 ? 6-тидюймовыми и 4 ? горными.
Сообщалось, что в боях за Херсон принимали участие 1 300 человек, распределенные по сотням численностью от 170 до 220 человек, но людские резервы ? практически неограниченны: Григорьев пообещал, что в случае помощи военным снаряжением и обмундированием численный состав его отрядов можно будет увеличить в 2 ? 3 раза. Вывод комиссии был оптимистичен: части Григорьева представляют собой чудесный боевой материал, из которого можно создать стойкие регулярные формирования .
Взятие Херсона и Николаева создало благоприятные условия для дальнейшего наступления красноармейских частей. В частности, уже 15 марта 1919 г. григорьевцы захватили станцию Раздельная и основную базу белогвардейцев на Юге Украины ? Роштас, а 17 марта ? станцию Березовку, где наголову разбили сконцентрированные возле нее силы франко-польских интервентов и белогвардейцев. В боях за Березовку противник потерял около 500 чел. (около 150 из них было убито); в руки григорьевцев попало 8 орудий, 5 танков, 1 бронепоезд, 7 паровозов, около 100 пулеметов .
22 марта 1919 г. из Группы войск Харьковского направления была выделена ударная группа для ведения боевых действий на Одесском направлении, в состав которой вошла и бригада Григорьева. Но бои, неожиданно разгоревшиеся в это время под Киевом, вынудили командующего Украинским фронтом В. Антонова-Овсеенко перебросить с Юга почти все боеспособные части на оборону города от частей Головного атамана войск УНР С. Петлюры. Поэтому осуществлять операцию по захвату Одессы Григорьеву пришлось практически самостоятельно: поддержку 1-й Заднепровской бригаде оказывали лишь два советских полка. Внутренняя структура бригады в то время имела следующий вид:
1-й Верблюжский полк (3 893 чел.)
2-й Херсонский полк (ок. 4 000 чел.)
3-й Таврический полк (более 3 000 чел.)
1-й Вознесенский полк (450 чел.)
Вознесенский пехотный полк
15-й Украинский Советский полк
Артиллерийский дивизион
Вантажно-панцирна команда
Примечательно, что даже в таких сложных условиях Григорьев не всегда охотно принимал всех желающих в ряды своей бригады. В частности, в Бюллетени № 3 Информационного отдела Политуправления Наркомата военных дел УССР сообщалось: «15-й полк, входивший ранее в состав 2-й отдельно действующей бригады, недавно был причислен к бригаде Григорьева, который отказался принять полк, как политически нездоровый. В полку командный состав и политкомы не соответствуют своему назначению, красноармейцы отказываются от выполнения боевых приказов, в полку развито пьянство, мародерство...» .
А в телеграмме от 25 марта 1919 г. Григорьев доводил до сведения председателя Совнаркома УССР Х. Раковского: «15-й Советский полк обратился в банду, вышел из подчинения командному составу, грабит население... Для приведения 15-го полка в порядок необходимо его отозвать в тыл. Полк занимается грабежами... Ради Бога, уберите куда-нибудь эту банду, иначе я по ним открою огонь из броневиков» .
26 марта 1919 г. григорьевцы заняли станцию Колосовка, где взяли в плен около 2 500 человек, а 29 марта ? Очаков. Войска Антанты, состоящие из греков, французов, поляков и румын, собирались остановить наступающих недалеко от станции Сербка (25 марта григорьевцы уже захватывали ее, но не смогли удержать), однако, повстанцам в ночной атаке удалось сбить их с позиций. Преследуя отступающих, конница Григорьева захватила в плен французский военный штаб; тогда же 10 григорьевских бронепоездов слишком оторвались от основных частей и их едва удалось повернуть назад. 31 марта 1919 г. григорьевцам удалось нанести окончательное поражение войскам Антанты, которые снова понесли большие потери в личном составе: более 600 солдат и офицеров было убито и тяжело ранено . Впрочем, потери повстанцев также были значительны. Войска требовали отдыха и пополнения.
В последних числах марта 1919 г. Григорьев послал сконцентрировавшимся в Одессе антантовско-белогвардейским силам ультиматум, в котором заверял противника, что совсем скоро советские войска захватят Одессу и Крым. В самой же Одессе, не смотря на изрядную панику, возникшую в городе, велась интенсивная работа по укреплению обороны: был отстранен от должности военный губернатор генерал О. Гришин-Алмазов (он выехал к генералу А. И. Деникину), велась реорганизация добровольческих частей, прибывали подкрепления. По данным В. Антонова-Овсеенко, в Одесскую группировку противника тогда входило около 20 000 французских войск, около 15 000 греческих, около 2 000 польских, около 4 500 белогвардейских; кроме того, командование Антанты в свое время перебросило из Бухареста в Одессу 40-й румынский корпус . Как видим, это была довольно внушительная военная сила, способная нанести поражение любому противнику.
Но неожиданно 1 апреля 1919 г. по Одессе распространился слух о том, что союзники оставляют город. И действительно, 2 апреля командующий объединенными силами союзных и белогвардейских частей генерал д’Ансельм отдал приказ об эвакуации войск из Одессы. На следующий день Григорьев телеграммой пригласил командующего Украинским фронтом В. Антонова-Овсеенко на торжественный парад в Одессу . 6 апреля 1919 г. около трех часов по полудни красноармейцы-григорьевцы вступили в город, а на следующий день нарком военных дел УССР М. Подвойский телеграммой уведомил советское правительство о взятии Одессы .
Григорьев прибыл на одесский вокзал в отдельном поезде. Для его торжественной встречи на перроне выстроился 1-й Верблюжский полк. Один из очевидцев тех событий так описал вступление атамана в город: «Парад он принимал на платформе у выхода из вагона. Григорьев «величественно» вышел из своего вагона и ни с кем не здороваясь сел на поданного кровного коня для объезда фронта полка. Атаман рысью проскакал по фронту... Верблюжский полк производил прекрасное впечатление: все одеты в анг¬лийское обмундирование, отнятое у греков, и вооружены трехлинейными русскими винтовками... По Пушкинской улице, по которой проезжал авто¬мобиль, шпалерами по обе стороны стояли горожане. Их было видимо-невидимо. Вся длина Пушкинской улицы была запружена народом. Григо¬рьев ехал, стоя на автомобиле... Каждому хотелось протиснуться как можно ближе к автомобилю. Кто-то схватил руку атамана и поцеловал ее. После этого атаман уже сам протягивал руку для поцелуев толпе...» .
После взятия Одессы командующий Группой войск Одесского направления М. Худяков и командующий Группой войск Харьковского направления А. Скачко представили Григорьева и двух его полковых командиров к награждению орденами Красного Знамени. Командующий Украинским фронтом В. Антонов-Овсеенко представление утвердил, но награждения так и не состоялось.
Вряд ли этому могло помешать то обстоятельство, что отношения атамана с вышестоящими военными инстанциями с самого начала складывались довольно непросто (2 апреля 1919 г. Реввоенсовет Группы войск Одесского направления обвинил атамана в необоснованных требованиях от командования различных видов поставок, а также в том, что получив отказ, он прибегал к угрозам, а иногда и к самозахватам ? впрочем, как мы уже упоминали, Григорьев в этом был не оригинален). Скорее всего, в дело вмешались высшие партийные инстанции большевиков и Григорьев вместе с прочими атаманами «выпал» из списков кандидатов на награждение.
12 апреля 1919 г. причины этого пытался выяснить у военного руководства даже председатель Совнаркома УССР Х. Раковский: «В ответ на Ваше Представление Совнаркому от 11-го сего месяца за № 614 Предсовнаркома просит сообщить ему немедленно, почему не представлены к награде тт. Григорьев, Ткаченко, Горденко» . К сожалению, нам не известно, какой конкретно ответ на свой запрос получил Раковский.
Несколько проясняет ситуацию письмо секретаря ЦК КП(б)У Г. Пятакова от 16 апреля 1919 г. к командующему фронтом В. Антонову-Овсеенко и членам Реввоенсовета Украинского фронта А. Бубнову и Ю. Щаденко, в котором, в частности, говорится: «Неоднократно Центральный Комитет получал сведения о том, что атаман Григорьев и командный состав его частей ? элемент ненадежный… Мнение Центрального Комитета заключается в том, что Григорьева необходимо как можно скорее ликвидировать» .
Оснований для такого мнения хватало, поскольку уже имели место недоразумения и даже противостояния между Григорьевым и местными органами Советской власти (Одесским ревкомом, а затем и исполкомом) на фоне общего обострения политической ситуации на Украине. Последнее было связано с резко негативной реакцией крестьянства на действия большевицкого правительства, шедшие вразрез с его чаяниями.
Так, уже в Декларации Временного Рабоче-Крестьянского правительства Украины от 10 января 1919 г. было заявлено, что культурные земледельческие и монастырские хозяйства не будут переданы для раздела между безземельными и малоземельными крестьянами, как они на то рассчитывали. В качестве компенсации правительство обещало крестьянам способствовать расширению коллективной обработке земли, помогать им посевным материалом, техническими силами, сельскохозяйственным инвентарем.
Правительство провозгласило своей главной целью планомерную организацию коммунистического производства и распределения продуктов, огосударствления заготовки и торговли предметами первой необходимости . Это означало, что государственные органы могли указывать, кому, где и что производить, а произведенную продукцию, в том числе и сельскохозяйственную, распределять среди тех, кто, по их мнению, в ней нуждался.
Среди первых постановлений Временного правительства («О порядке национализации предприятий» от 11 января 1919 г., «О национализации всех частных железных дорог и подъездных путей» от 16 января 1919 г. и др.) было и «Временное положение о волостных и сельских комбедах» от 13 января 1919 г. Именно на комитеты бедноты возлагалось осуществление продовольственной разверстки с крестьянских хозяйств, определенной для украинского села на 1919 г. в размере 140 млн. пудов хлеба. Естественно, что возмущенное крестьянство всячески противилось фактической конфискации хлеба.
Х. Раковский, в январе 1919 г. сменивший Г. Пятакова на посту главы Временного правительства, переименовал правительство в Совнарком УССР, но не внес никаких изменений в прежнюю политику. В феврале 1919 г. Совнарком, игнорируя интересы трудового крестьянства, ожидавшего справедливого уравнительного разделения помещечьих земель, объявил, что 60 % этих земель пойдет на создание крупных государственных хозяйств ? совхозов (советских хозяйств). 6 марта 1919 г. Х. Раковский подписал постановление правительства, запрещающее распределение в собственность между отдельными хозяйствами конфискованного в имениях живого и мертвого инвентаря.
Бескопромисная политика Совнаркома в вопросе комунизации жизни на Украине дополнялась беспорядком и террором на местах. III-й Всеукраинский съезд Советов, состоявшийся 6 ? 10 марта 1919 г. в Харькове, объявил республику военным лагерем, запретив проведение митингов и собраний без разрешения местной военной власти . Съезд подавляющим большинством голосов большевистских депутатов одобрил «Положение о социалистическом землепользовании и о мерах по переходу к социалистическому земледелию».
28 марта 1919 г. газета «Красная Армия» (№ 3) опубликовала комментарии к новому земельному закону, где сообщалось, что в границах УССР вся земля ? кто бы ею не пользовался ? является единым государственным фондом. Это, в свою очередь, означало конфискацию земель не только у помещиков, фабрикантов и монастырей, но и у всех частных собственников без исключения . Крестьяне должны были отказаться от своей собственности и надежд получить помещичью землю, но зато должны были работать в совхозах и коммунах.
Крестьяне не разделяли восторга правительства по поводу появления на украинском селе новой, «самой прогрессивной формы производства», их интересы были диаметрально противоположны. В сельской местности активизировалась деятельность оппозиционных большевикам партий ? особенно левых эсэров и анархистов, их агитация находила среди населения понимание и сочувствие.
31 марта 1919 г. в Херсоне собрался уездный съезд Советов, на котором развернулась острая борьба между российскими левыми эсэрами ? сторонниками социализации земли и большевиками. Ее результатом стало принятие левоэсэровских резолюций по всем вопросам повестки дня и избрание в новый состав исполкома практически исключительно левых эсэров. Однако, большевики сначала парализовали деятельность исполнительной власти, а затем при помощи ЧК и вовсе разогнали исполком .
Украину захлестнула волна крестьянских восстаний: поднялась Киевщина, Полтавщина, Черниговщина, Харьковщина. 10 апреля 1919 г. повстанцы блокировали Киев, ворвались в город, пытаясь захватить почту, телеграф, Лукьяновскую тюрьму, казармы 1-го запасного полка, но были отбиты.
К 15 апреля 1919 г. закончились бои в районе Одессы, в ходе которых григорьевцы разгромили отдельные подразделения белогвардейцев и интервентов, а также крупный петлюровский отряд, возглавляемый атаманом Козубским. Бригада Григорьева была переформирована в 6-ю стрелковую дивизию 3-й Украинской советской армии. Атаман получил приказ командующего В. Антонова-Овсеенко оставаться в Одессе впредь до особого распоряжения, но Григорьев решил отвести свои части в родные места, на Херсонщину, для отдыха и переформирования.
Взаимоотношения бывших повстанцев-григорьевцев с местными органами Советской власти ухудшались с каждым днем. В Киев постоянно приходили жалобы на нарушение частями Григорьева «революционной законности». Так, прибыв в Вознесенск, григорьевцы устроили на железнодорожной станции дебош, избив кое-кого из пассажиров. То же самое имело место и в Николаеве, но на этот раз были жертвы среди городских рабочих. В Знаменке вооруженные подчиненные атамана искали в помещении вокзала чекистов, чтобы расправиться с ними.
16 апреля 1919 г. пришло сообщение из Елизаветграда: «Прибыл отряд григорьевцев, настроенный крайне антисемитски… Большинство держит себя крайне вызывающе, в связи с чем неизбежны крупные эксцессы…» . 17 апреля на станциях Долинская и Новый Буг григорьевцы разоружили железнодорожную охрану и расстреляли нескольких красноармейцев, пытавшихся оказать им сопротивление. Председатель Совнаркома УССР Х. Раковский выслал атаману телеграмму, в которой приказывал немедленно навести порядок в своих частях, в частности в тех, которые расположились в Елизаветграде .
В связи со всем вышеизложенным Ю. Тютюнник высказал такие соображения: «Сам Григо¬рьев не был погромщиком, доказательством этого может быть прекращение погрома в Одессе. Для разгона несколько тысячной толпы он разрешил мне обстреливать толпу из артиллерии на дистанции не больше тысячи шагов. Но после выезда в район Елизаветград ? Александрия он дал свободу антисемитической (так в тексте ? А. Л.) пропаганде» .
Наконец войска во главе с самим Григорьевым прибыли в Александрию, они привезли с собой богатые трофеи, которые щедро раздавали местному населению. Авторитет и популярность Григорьева на родине вновь стремительно возросли.
Повстанцы разъехались по домам и очень скоро на собственном опыте убедились, что «рабоче-крестьянская» власть, обосновавшаяся в родных краях, слишком уж далека от их идеалов. Так, из общего числа совхозов, созданных на Украине весной и летом 1919 г. (около 1 485 хозяйств), наибольшая их часть (более 400) приходилась именно на Херсонщину.
К тому же, там началось выполнение продразверстки, осуществлявшееся преимущественно русскими продотрядами, для которых было характерно бесцеремонное и жестокое отношение к местному населению. Южноукраинский середняк, ведущий индивидуальное хозяйство без использования наемного труда, по количеству сдаваемых продуктов был фактически приравнен к кулаку . До Григорьева все чаще доходили жалобы людей, которые вместе с ним не раз рисковали своими жизнями.
Большевистская власть не оправдала надежд ни крестьянства, ни политических сил, вначале поддержавших ее. В частности, очень серьезные трения возникли у большевиков с махновцами. В апреле 1919 г. махновцами был созван съезд крестьян и повстанцев, в котором приняли участие делегаты из 72 волостей Юга Украины. Съезд принял резолюцию с ультимативным требованием к большевикам упразднить продразверстку, совхозы, всевластие ЧК и однопартийную систему .
А в Москве в это время готовились нанести удар на западной границе с Румынией и через ее территорию прийти на помощь Венгерской Советской республике, одновременно сорвав попытки Румынии аннексировать Бессарабию. Согласно планам советского командования, недавно сформированная дивизия Григорьева должна была войти в состав ударной группы для вторжения в эти европейские страны.
Осознавая всю сложность ситуации и не желая терять неплохую боевую единицу, в Александрию с визитом прибыл В. Антонов-Овсеенко, где провел ряд встреч с бойцами и крестьянами. Видимо, тогда Григорьев еще не планировал открытого выступления против Советской власти, поскольку имел уникальную возможность захватить, или даже убить командующего фронтом, а вместо этого, напротив, заверил В. Антонова-Овсеенко в своей полной лояльности советскому правительству и в готовности вести части на Бессарабию.
Возможно, этому способствовало и то, что 22 апреля 1919 г. В. Антонов-Овсеенко отослал председателю СНК УССР Х. Раковскому следующую телеграмму: «Был сегодня в селе Верблюжки. Население спровоцировано действиями продотрядов. Можно многое сделать, просто повернувшись к крестьянству, не применяя оружия. Требую отозвать московские продотряды. Сначала организовать власть на местах, потом уже выкачивать хлеб с помощью этой власти. Тактика отрядов Шлихтера вызывает контрреволюцию. Григорьевские части и сам Григорьев обозлены этой политикой… Не возможно держать фронт, если политика, проводимая на местах, вооружает контрреволюцию в тылу» .
Но события развивались своим чередом. Григорьевцы все больше втягивались в вооруженную борьбу своих земляков против карательных и продовольственных отрядов ? на конец апреля 1919 г. они уже приняли участие в нескольких вооруженных столкновениях. В частности, солдаты 2-го Херсонского полка арестовали и расстреляли ответственного по продовольственной работе на Юге А. Якобсона .
3 мая 1919 г. григорьевцы устроили на станции Знаменка очередной еврейский погром, убив при этом более 50 чел. Председатель комиссии Высшей военной инспекции Виллер, изучавший в это время военно-политическое состояние григорьевских подразделений, так описал это трагическое событие: «В Знаменке частью Верблюжского полка учинен погром. Все еврейские магазины и квартиры пограблены. По всей линии Знаменского участка проводится агитация: «Бей жидов и коммунистов !» » .
Вскоре части атамана, вошедшие в Елизаветград, выдвинули местной власти ультимативное требование ? немедленно расформировать ЧК. Спустя некоторое время здание, в котором находились чекисты, было окружено отрядом григорьевцев, но благодаря подземному ходу, проходившему под домом, чекистам удалось спастись. Приблизительно 4 ? 5 мая григорьевцы начали разоружать милиционеров и проводить обыски в домах и квартирах, принадлежащих евреям.
7 мая 1919 г. командующий 3-й Украинской советской армией М. Худяков прислал в григорьевский штаб в Александрии ультиматум, в котором предлагал атаману немедленно навести порядок в своих полках и выступить против румынских войск, либо сдать командование дивизией. В случае невыполнения этих требований он пообещал отнестись к Григорьеву как к контрреволюционеру и начать против него вооруженную борьбу . Этот ультиматум положил конец сотрудничеству Григорьева с большевиками.
Не последнюю роль в таком развитии событий сыграл и тот факт, что возле атамана сохранились практически все его командные кадры, состоявшие в своем большинстве из эсэров различных направлений, в то время как большевиков было всего несколько человек, да и те полностью находились под влиянием Григорьева. К тому же его начальник штаба Ю. Тютюнник незадолго до разрыва с большевиками посетил Киев, где заручился политической поддержкой со стороны украинских социал-демократов ? «незалежних» (в середине апреля 1919 г. Н. Григорьев вышел из партии боротьбистов и вступил в ряды «незалежников»).
8 мая 1919 г. на центральной площади Елизаветграда Ю. Тютюнник огласил подготовленный штабом атамана и отпечатанный тысячным тиражом Универсал атамана Григорьева, в котором была обрисована общая ситуация на Украине, сложившаяся в результате непрерывных войн, провозглашались общедемократические лозунги, использовались некоторые положения эсэровской программы.
Универсал обозначал дальнейшее направление борьбы Григорьева: «Вот мой приказ: в три дня мобилизуйте всех тех, кто способен владеть оружием и немедленно займите все станции железной дороги, на каждой станции поставьте своих комиссаров, каждая волость, каждое село формируйте от¬ряды и идите в свой уездный город: от каждого уездного города из ваших отрядов по 400 человек лучших бойцов направьте на Киев и по 200 бойцов пошлите на Харьков: если есть оружие, пошлите с оружием, нет оружия ? пошлите с вилами, но мой приказ прошу исполнить и победа за нами».
В Универсале также были изложены взгляды атамана на избирательное законодательство: он считал, что право избирать и быть избранным должны иметь все граждане, но сама система выборов представлялась ему пропорциональной, в соответствии с удельным весом национальности в общем национальном составе региона .
На следующий день в Елизаветград прибыл сам атаман Григорьев. По его приказу были арестованы и расстреляны около 30 членов местного исполкома (большевистского по своему составу), а во главе городской власти встал Ревком, в который вошли 7 сторонников атамана .
Совсем другим было поведение Григорьева в отношении находящихся в его дивизии и накануне арестованных политработников-большевиков. После приезда к нему политработника Красной Армии Шафранского (позднее работавшего в Политуправлении 12-й армии), он не только освободил арестованных, но и дал Шафранскому поезд, на котором они все и спаслись.
Ю. Тютюнник так описал этот эпизод: «Уже после провозглашения вос¬стания к Григорьеву заехал коммунист Шафранский. После долгого раз¬говора он произвел огромное впечатление на Григорьева. У меня осталось убеждение, что Григорьев в душе каялся и готов был повернуть назад. Факт, что Григорьев не задержал Шафранского, а отпустил его, дав возможность выехать из района восстания, ? говорит сам за себя» .
Первоначальный план выступления, составленный Ю. Тютюнником, предусматривал установление повстанцами контроля над территорией, расположенной между Бугом и Днепром. На Левобережье планировалась заброска террористических групп, способных лишь оттянуть на себя часть сил красных, главные же силы атамана должны были прорываться на Правобережье для соединения с войсками С. Петлюры.
Но наперекор своему начальнику штаба Григорьев разработал собственный план, учитывающий существование двух реальных сил ? войск С. Петлюры и вооруженных сил А. Деникина. Атаман решил захватить Левобережье, встать между «самостийниками» и белогвардейцами, а затем диктовать им свои условия, шантажируя возможностью присоединения к сопернику.
11 мая 1919 г. газета «Красная Армия» (№ 38) опубликовала подписанный Х. Раковским и А. Бубновым приказ от 9 мая 1919 г. о наступлении на Румынию, а накануне, 10 мая 1919 г., Совет Рабоче-Крестьянской обороны УССР и Совнарком УССР приняли постановление, обвиняющее левых эсэров в срыве планов вторжения в Европу, а Григорьева ? в атаманских амбициях и в том, что он уже две недели спаивает свои части вывезенным из Одессы вином.
В постановлении говорилось:
«1) Григорьев и все его ближайшие со¬общники объявлены вне закона.
2) Каждый гражданин Советской Украины и, в частности, каждый красноармеец обязан расстреливать их на месте.
3) Всякое оказание содействия Григорьеву и его сообщникам будет... караться по всей строгости военно-революционного времени ? вплоть до расстрела.
4) По отношению к левым эсерам-активистам и «незалежникам»-активистам объявляется красный террор» .
Но не смотря на грозный тон постановления, большевистское руководство понимало, что ситуация сложилась наисложнейшая. Уже больше месяца вел успешные бои с красными войсками атаман Зеленый (Данило Терпило), захвативший Васильков, Кагарлык, Фастов, Переяслав, Ржищев; никакими карательными экспедициями так и не удалось укротить атамана Струка; на Черниговщине наводил ужас на советских работников батька Ангел; ни на минуту не прекращалась рельсовая война, сотни больших и малых отрядов продолжали борьбу; неотвратимо надвигалась белогвардейская армия; из Сквиры угрожал штурмом Киева Ю. Мазуренко ? председатель Всеукрревкома, созданного в апреле 1919 г. группой ведущих «незалежников» для координации борьбы всех антибольшевистских повстанческих сил.
В этих тяжелых условиях важное значение имела позиция руководителей анархо-махновского движения, поэтому уже 9 мая 1919 г. член Политбюро ЦК РКП(б), ленинский эмиссар на Украине Л. Каменев обратился к Н. Махно с ультимативным требованием высказать свое отношение к Григорьеву и уведомить о месте расположения своих собственных частей. В ответ Махно выслал телеграмму, в которой обвинил Григорьева и коммунистов в борьбе за власть ? во вред новому строю и на пользу Деникину.
12 мая 1919 г. в Мариуполе состоялось махновское военное совещание, на котором вопрос об отношении к восстанию Григорьева, по предложению самого Н. Махно, временно оставили открытым. Однако, вскоре руководители махновского движения сделали свой выбор в пользу союза с большевиками в борьбе с григорьевщиной, и даже уведомили его об этом. Но уже 25 мая 1919 г. Совет Рабочее-Крестьянской обороны УССР объявил вне закона уже самого Н. Махно, красные войска заняли Гуляй-Поле, а чекисты расстреляли большинство членов махновского штаба.
Между тем волна крестьянского недовольства позволила войскам Григорьева быстро и сравнительно легко захватить Александрию, Кременчуг, Бобринскую, Черкассы, Золотоношу, Екатеринослав, Елизаветград (вторично, 15 мая 1919 г.), Пятихатки, Николаев, Херсон. Почти во всех этих городах тыловые части Красной Армии, в подавляющем большинстве состоящие из крестьян, перешли на сторону повстанцев. Однако, у Золотоноши в бой с повстанческими частями вступила бригада Богунского (что не помешало большевикам вскоре после этих событий обвинить его в связях с «незалежниками», арестовать и казнить). Занимая города, повстанцы непременно освобождали из тюрем заключенных, что давало возможность советским правителям обвинять Григорьева в попустительстве уголовным элементам.
14 мая 1919 г. Х. Раковский подписал воззвание к красноармейцам, воевавшим против Григорьева, в котором много говорилось об успехах большевиков («григорьевские части разбиты под Екатеринославом и отступают на Знаменку» ), но совсем не упоминалось о том, что в Херсоне на сторону Григорьева перешли практически в полном составе две крупные красноармейские части ? полк им. Дорошенко (5 000 бойцов) и 2-й Крымский стрелковый полк; что крестьяне, как и прежде, сочувствуют и помогают повстанцам .
14 мая 1919 г. с подходом войск Григорьева к Николаеву, в нем вспыхнуло восстание, поводом к которому стал приказ матросам городского гарнизона (так называемого морского полуэкипажа) выступить против григорьевцев. Уполномоченный Советского правительства и председатель Николаевского Совета рабочих депутатов Скляр отказался прийти на встречу с восставшими, а городская милиция, со своей стороны, ? принимать участие в подавлении матросского выступления. Довольно быстро и практически без потерь захватив город, повстанцы арестовали Скляра, руководителя городской ЧК Абашидзе и других большевистских деятелей, но чуть позднее освободили их. Григорьевцев в это время в городе еще не было.
24 мая 1919 г. морской полуэкипаж все-таки был направлен на борьбу с Григорьевым, но при первом же соприкосновении с отрядами атамана он немедленно влился в их ряды. Большевики были вынуждены бросить в бой единственную находящуюся в городе интернациональную часть ? караульный отряд «спартаковцев». Но его сопротивление было быстро сломлено, и вскоре представители местной большевистской власти прибыли к григорьевцам для переговоров, где и были арестованы. Восстание перекинулось на Одесскую губернию: восстал гарнизон Очакова, взялось за оружие население немецких колоний. Во время всех этих событий в селе Козлово погиб уполномоченный Советского правительства и председатель Николаевского Совета рабочих депутатов Скляр и находившиеся с ним 14 коммунистов.
Григорьевское восстание практически всюду сопровождалось волной кровавых еврейских погромов, в результате которых погибло много людей (только в одном Елизаветграде ? более 3 000 чел.). В связи с этим возникает вопрос об отношении к ним самого Григорьева, а также о степени ответственности за них атамана. Как справедливо замечает В. Горак, в архивах и прочих источниках отсутствуют какие-либо сведения о попытках атамана удержать своих повстанцев от погромов, но, с другой стороны, если бы он действительно попробовал бы расстреливать погромщиков на месте, ему пришлось бы расстрелять большую часть своего войска .
Погромы, убийства и грабежи обусловили негативное отношение к повстанцам самых разных слоев общества, да и соотношение военных сил было явно не в пользу Григорьева. На момент выступления его войска насчитывали 16 000 бойцов и имели на вооружении 60 орудий, 10 бронепоездов, 14 млн. патронов и около 150 000 снарядов (общую численность частей и повстанцев, принимавших участие в выступлении, подсчитать практически невозможно, поскольку отряды были неустойчивы).
Довольно скоро Григорьев утратил темп наступления и его положение начало стремительно ухудшаться. Советское правительство, объявив чрезвычайное положение и создав Внутренний фронт, постепенно стягивало в район боев верные части (в первую очередь ? интернациональные), созданные из экстренно мобилизованных коммунистов, а также регулярные воинские формирования из Советской России. В это же время в донецких степях появились деникинские войска и крестьяне, опасаясь реставрации власти помещиков и неизбежного последующего террора, постепенно начали менять свое отношение к повстанческому движению Григорьева.
Потерпев несколько болезненных поражений на Полтавщине, Екатеринославщине и других районах, теряя широкую поддержку крестьян, отряды атамана вынуждены были оперировать в непосредственной близости от железных дорог. Легендарные бронепоезда (обычные платформы, оббитые листами жести) из грозной силы превратились в обузу для григорьевских войск: бросить их Григорьев не мог, а постоянно находясь в непосредственной близости от путей сообщений, он подставлял свои части под удары правительственных войск, получивших таким образом возможность свободно и быстро маневрировать, оперативно перебрасывая подкрепления в наиболее угрожаемые районы
Во второй половине мая 1919 г. красные войска одержали новые победы над повстанцами, вернув под свой контроль Кременчуг, Бобринскую, Черкассы, Елизаветград, Александрию, Николаев и Херсон. К 1 июня 1919 г. несколько тысяч повстанцев погибло в боях, а около 7 000 попало в плен; красные захватили 49 орудий, 9 бронепоездов и большую часть пулеметов повстанцев . Атаман с остатками своих войск (5 000 ? 6 000 бойцов) отошел в херсонские степи и вскоре вновь попробовал расширить район восстания, оттянув тем самым часть сил противника на другие направления.
В первых числах июня 1919 г. он направил группу войск под командованием Ю. Тютюнника на Киевщину. Это было ошибочное решение: этим атаман ослабил свои силы и в конце концов потерял надежного соратника ? Ю. Тютюнник, осуществив удачный рейд по красным тылам в северо-западном направлении, понял, что Григорьеву так и не удалось использовать тактические преимущества, возникшие у него в середине июля 1919 г., а потому присоединился к армии УНР С. Петлюры.
Григорьев же продолжал борьбу и вел поиск союзников. Он неоднократно обращался по этому поводу к Н. Махно, в то время так же находившемуся в незавидном положении. Однако, не смотря на то, что большевики также объявили его вне закона, Н. Махно собирался оказывать сопротивление наступающим деникинским частям. Какое-то время он удерживал Кичкасский мост через Днепр, а позднее отступил в район, фактически контролирующийся григорьевскими повстанцами.
Григорьев и Махно стремились объединить свои силы для дальнейшей борьбы, но Н. Махно не устраивали «самостийницкие» взгляды Григорьева и его пропетлюровская ориентация. После непростых переговоров между атаманами была достигнута договоренность о том, что Григорьев возглавит объединенные вооруженные силы будущей повстанческой армии, а Н. Махно ? Реввоенсовет, хотя на деле, скорее всего, ни один из них не собирался подчиняться другому. К тому же абсолютное большинство руководителей махновского движения было настроено против союза с Григорьевым, который, по их мнению, скомпрометировал себя связями с Симоном Петлюрой и генералом Деникиным.
Григорьев и правда собирался установить связи с Правительством УНР: 28 июня 1919 г. он написал письмо С. Петлюре, в котором подчеркнул, что для Украины внешний враг не представляет угрозы, в отличии от внутренних неурядиц. В этом письме он также высказал свои соображения относительно будущего Украины и оценил свои силы ? скорее всего преувеличивая их ? в 21 партизанский отряд, 4 полка пехоты, 2 000 кавалеристов и 300 пулеметов. Атаман предлагал обнародовать свою позицию относительно перспектив сотрудничества и уверял, что разговоры о его попытках наладить контакты с Деникиным и Колчаком ? пустые выдумки Х. Раковского .
16 июля 1919 г., видимо под давлением близких соратников Махно, Григорьев написал еще одно письмо главе Правительства УНР, в котором уже сообщал, что навсегда останется сторонником Советской Украины . И на этого у него были причины.
В июле 1919 г. Совет Рабочее-Крестьянской обороны УССР принял постановление «О подавлении кулацких и белогвардейских мятежей на селе», которое предусматривало объявление отдельных территорий на осадном положении, учреждение в них военно-полевых трибуналов, увеличение численности милиции и партийных работников-агитаторов в селах, объявление вне закона руководителей крестьянских выступлений. Постановление призывало активизировать систему заложничества и круговой поруки, усилить и расширить систему обысков, конфискаций, реквизиций и контрибуций .
Но, не смотря на все эти мероприятия, полностью подавить восстания не удалось: затухая в одном месте, они вспыхивали с новой силой в другом, либо приобретали вид легальной оппозиции большевистской власти. Так, например, в Елизаветградском уезде под защитой григорьевских отрядов состоялся крестьянский съезд, который, осудив «григорьевскую авантюру», вместе с тем выступил против ЧК и комбедов .
В июле 1919 г. даже ближайшее окружение атамана Григорьева понимало, что дело, за которое они боролись, безнадежно. 16 июля 1919 г. в Криворожский исполком добровольно явился с повинной брат атамана ? Александр Григорьев. Он написал (или подписал) позднее широко опубликованное покаянное письмо, в котором обращался к бывшим красноармейцам, которые еще оставались с атаманом: «За Никифором Григорьевым, бывшим штабс-капитаном, пошли лишь обманутые красноармейцы. Не верьте моему брату, он дважды изменял: его последняя измена открыла фронт генералу Деники¬ну. Оставьте его и его помощников, без вас они ничто. Я, брат атамана Никифора Григорьева, Александр Григорьев, умоляю вас об этом» .
Однако, не смотря на критическое положение григорьевщины, Советское правительство так и не смогло собственными силами окончательно подавить это повстанческое движение: разбитые отряды атамана рассеялись по Херсонщине и продолжали вести партизанскую войну с красноармейскими частями и органами Советской власти. Но помощь пришла откуда не ждали: точку в григорьевской эпопее поставил объявленный Советским правительством вне закона Н. Махно.
Существует несколько версий в изложении событий, произошедших 27 июля 1919 г. в селе Сентово Херсонской губернии (близь Александрии), но главным и бесспорным является то, что во время съезда (или совещания) григорьевских и махновских повстанцев Н. Махно, А. Чубенко и прочие руководители махновцев сначала обвинили Н. Григорьева в предательстве народных интересов, а затем в течении двух-трех минут на глазах делегатов с Екатеринославщины, Херсонщины и Таврии убили Григорьева и его ближайшее окружение. Съезд одобрил случившееся. Часть григорьевцев присоединилась к Махно, остальные разошлись по домам.
О случившемся в Сентово чрезвычайный комиссар Совета Рабочее-Крестьянской обороны известил председателя СНК УССР Х. Раковского лаконичной телеграммой: «Григорьев и Терещенко со всем почти штабом изрублены махновцами. Установлено официально» .
Вскоре удовлетворенный Раковский официально сообщил о ликвидации григорьевского восстания. В своем сообщении он перечислил силы, с которыми атаман начал борьбу: 20 000 штыков, 52 орудия, 100 пулеметов, 10 бронепоездов, сотни тысяч снарядов, миллион патронов; констатировал факт освобождения из-под контроля повстанцев Кременчуга, Знаменки, Елизаветграда, Пятихаток, Користовки, Александрии, Бобринской, Николаева, Херсона; обвинил Григорьева в том, что тот облегчил задачу иноземным захватчикам, Румынии и белогвардейцам.
Председатель Советского правительства также указал на низкий уровень организованности и дисциплины в Красной Армии, которая к этому времени еще не смогла понять, что она не является армией какого-то конкретного командира; поставил перед военным командованием задачу создания армии нового типа, которая соответствовала бы уровню и глубине поставленных перед нею задач; отметил необходимость уничтожения власти кулаков на селе, осуществления полного разоружения села и завершения расслоения в нем путем организации комбедов .
Так закончилась одна из самых драматичных страниц в истории Украины периода революции и гражданской войны.