АТАМАН ПОВСТАНЦЕВ ХЕРСОНЩИНЫ И ТАВРИИ

(ТАНКИ ОККУПАНТОВ АНТАНТЫ, ЗАХВАЧЕННЫЕ ГРИГОРЬЕВЦАМИ. 1919 год )

О ранних страницах жизни Никифора Александровича Серветника (таким были настоящие имя и фамилия Григорьева) известно довольно мало. Он родился в середине 80-х годов 19-го столетия в Подольской губернии, в городке Дунаевцы.

Позднее по неизвестным пока причинам будущий атаман сменил и место жительства, и свою фамилию, переехав на Херсонщину и став вместо Никифора Серветника Никифором Григорьевым. Достаточно долго Никифор Александрович ничем особым не проявлял себя, работая мелким акцизным чиновником, а позднее — сотрудником царской полиции. Вполне возможно, что именно так, обыденно и незаметно, и прожил бы всю свою жизнь выходец из Подолии, если бы не наступившая впоследствии эпоха войн и революций, которая дала таким, как Григорьев,власть над тысячами людей и огромную популярность. Надо сказать, что жизнь рано связала Никифора Александровича с походами и битвами : в 1904-1905 годах он принимал участие в русско-японской , а затем — и в первой мировой войне. На полях сражений будущий атаман хорошо проявил себя, дослужившись до звания штабс-капитана и получив за отвагу Георгиевский крест.

После свержения царизма Никифор Григорьев стал сторонником Центральной Рады, что, однако, не помешало ему пойти на службу к сменившему ее генералу Павлу Скоропадскому, решительно покончившему с разными» социалистическими экспериментами» украинских социалистов и русских большевиков. В его армии бывший царский штабс-капитан сделал прекрасную карьеру, довольно быстро став полковником гетманских вооруженных сил. Однако позднее, попав под сильное влияние политиков, оппозиционно настроенных по отношению к Скоропадскому, Никифор Александрович совершил крутой поворот в своей биографии. В августе 1918 года Григорьев возвращается на Херсонщину с целью организации партизанской борьбы против режима Скоропадского. В большом херсонском селе Верблюжки вчерашний гетманский военачальник создает повстанческий отряд из 120 человек, вооруженных вилами, револьверами и винтовками-«австриячками». Крупный успех его повстанцев (однажды григорьевцам удалось захватить австрийский военный эшелон) сделал атамана популярным человеком на Херсонщине и двинул к нему сотни новых крестьян-добровольцев. Эти постоянно растущие партизанские силы, довольно быстро ликвидировали на значительной части Херсонской губернии слабую и непопулярную власть генерала Скоропадского, а затем, присоединившись в начале декабря 1918 года к республиканской армии Симона Петлюры, развернули борьбу с отрядами немецких интервентов, сконцентрированными в Николаеве, и с белогвардейскими частями, находящимися в Херсоне. Херсонская дивизия (так стали называться григорьевские отряды после присоединения к армии УНР) взяла эти города и провозгласила здесь власть нового украинского правительства — Директории. Немало фактов свидетельствует, что сам атаман одерживал эти и другие победы не только силой оружия. Например, немецкие войска в Николаеве получили от него два ультиматума, в первом из которых Григорьев обещал, что в случае вооруженного сопротивления он их обезоружит и с позором выгонит за пределы Украины, а во втором — что они будут уничтожены, как мухи, по «мановению его атаманской руки». Стремясь избежать столь малопривлекательных и вместе с тем- вполне реальных для себя перспектив , немцы дважды сдавали григорьевцам Николаев без боя.

Постепенно география григорьевского повстанчества расширилась, охватив также и Екатеринославщину. Там солдаты Херсонской дивизии воевали не только с белогвардейцами, но и с партизанами знаменитого «батьки» Нестора Махно, которые тоже боролись против новой украинской власти. Как и другие петлюровские военачальники, Никифор Александрович имел приказ — скорейшим образом ликвидировать махновские отряды, представлявшие большую опасность для Директории на Юге...

КРАСНЫЕ КОМБРИГИ

Ни Григорьеву, ни другим командирам Петлюры выполнить этот приказ не удалось — слишком уж сильным и влиятельным стало махновское движение. Однако махновцам и григорьевцам не суждено было вечно находиться по разные стороны баррикад. 29 января 1919 года атаман Григорьев пошел путем «батьки» Махно, подняв восстание против Директории.

Причин для этого у Херсонской дивизии было достаточно: украинское правительство не провозгласило Советскую власть, к которой стремилось большинство григорьевцев, и к тому же фактически признало интервенцию стран Антанты на Юге Украины. Через день Григорьев вступил со своими отрядами в Херсон — уже не как петлюровский атаман, а как советский военачальник...

Вместе с тем положение войск Григорьева и Махно было тогда довольно сложным. Обоим атаманам приходилось вести постоянную борьбу сразу с несколькими сильными противниками — петлюровцами, деникинцами, антантовскими интервентами и немецкими колонистами. И надо сказать, что не всегда крестьянские командиры выходили из нее победителями. Во второй половине января 1919 года белогвардейцы захватили центр махновского движения — село Гуляйполе, а в самом начале февраля французские интервенты вытеснили отряды Григорьева из Николаева и Херсона. В сложившейся ситуации Махно и Григорьев решили присоединиться к наступавшей Красной армии. Такое намерение атаманов полностью соответствовало планам советских военачальников, желавших усилить Красную Армию за счет местных повстанцев. Вскоре решением советского военного командования была образована Заднепровская стрелковая дивизия, состоявшая из трех бригад. Командиром 1-й Заднепровской бригады стал Никифор Григорьев, а командиром 3-й Заднепровской бригады — Нестор Махно...

Так бывшие противники оказались не только в одной армии, но и в одной дивизии. Впрочем, довольно скоро Заднепровская стрелковая бригада фактически перестала существовать как единое целое, что было вполне естественно.

Пути красноармейцев Григорьева и Махно расходились все дальше и дальше: григорьевцы наступали в юго-западном направлении — на Одессу, махновцы же в юго-восточном — на Таганрог... И все-таки, несмотря на разные маршруты гражданской войны, оба красных комбрига поддерживали друг с другом постоянную связь. Из штаба в штаб летели боевые донесения, а в конце марта 1919 года «батько» Махно прислал Григорьеву подкрепление — кавалерийский отряд. Не остался перед махновцами в долгу и Никифор Александрович, выделив им крупную партию трофейного оружия.

Во время этого похода оба красных военачальника добились выдающихся военных успехов. Бригада Григорьева освободила от петлюровцев, белогвардейцев и антантовских интервентов Знаменку, Елисаветград, Херсон, Николаев, Одессу и другие города. Не отставали от нее и бойцы бригады Махно, которые выбили деникинцев из Гуляйполя, Бердянска, Волновахи и Мариуполя. За успехи в революционной борьбе Григорьев и Махно были впоследствии награждены орденами Красного Знамени, о них советская пресса сказала немало хвалебных слов. Однако советское правительство вряд ли бы удостоило их таких почестей, знай оно заранее, какую опасность будут представлять для нее в дальнейшем григорьевщина и махновщина...

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ

Следует подчеркнуть, что в годы гражданской войны политическая ситуация в Украине нередко менялась с калейдоскопической быстротой, и тот, кто еще вчера был, казалось, вполне надежным союзником, сегодня мог легко превратиться в заклятого врага (впрочем, могло быть и наоборот). Большевиков объединяла с григорьевцами и махновцами общая борьба против петлюровцев, деникинцев и иностранных интервентов, а разъединяло разное представление о том, как следует строить новую жизнь. В вопросах землеустройства коммунисты пошли путем насаждения крупных государственных хозяйств — совхозов, в то время как большинство крестьян Херсонщины и Екатеринославщины предпочитали или уравнительный раздел барской земли, или же добровольные, а не насаженные «сверху», коммуны. К тому же крестьяне отвергали и введенную коммунистами продразверстку, стремясь либо к нормальным товарно-денежным отношениям, либо к честному, равноправному товарообмену. Однако большевистские хозяева Украины, мягко говоря, не особенно учитывали интересы крестьян, чем сами, своими же руками толкнули Григорьева, Махно и их бойцов во вражеский лагерь...

Наступавшим на Одессу солдатам атамана Григорьева было по многим каналам хорошо известно, что делает в их тылу большевистская власть. И, конечно, известия о принудительной «коммунизации» и о насильственном лишении крестьян продуктов собственного труда вызывали у них законный протест.

Постепенно в их среде сформировалось твердое мнение, что власть коммунистов — не своя, не украинская, а принесенная в Украину лицами другой национальности, и прежде всего — евреями. Те, кто побывал тогда в войсках атамана, отмечали сильные антисемитские настроения его солдат. Именно с ними и возвратились григорьевцы в родную Херсонщину после взятия Одессы. В районе дислокации григорьевских отрядов начались массовые убийства коммунистов и им сочувствующих, чекистов и продотрядников. Назревал крупный вооруженный мятеж, который, ввиду того, что у Григорьева было около 20 тыс. хорошо вооруженных солдат, мог представлять большую опасность для большевистской власти.

Документальные данные свидетельствуют, что весьма сложная политическая обстановка складывалась и на Екатеринославшине, в зоне влияния махновцев, где крестьянство также протестовало против насаждения совхозов и проведения продразверстки. Своими приказами Нестор Махно запретил « у себя» продотряды и разогнал чекистскую организацию в Бердянске. Вместе с тем, в отличие от «григорьевских» районов, там протест против политики коммунистов не приобрел антисемитскую окраску, и эта деталь очень важна для понимания того, почему в конце июля 1919 года в херсонском селе Сентово прозвучали роковые для атамана Григорьева выстрелы...

Но все это произойдет потом. А ранее, 27 апреля 1919 года, на одной из конспиративных квартир города Екатеринослава собралось пять человек. Трое из них были доверенными лицами «батьки» Махно, а двое — посланцами атамана Григорьева.

Приглушенными голосами, явно боясь привлечь чье-то внимание, члены конспиративного собрания начали обсуждать план взятия Екатеринослава общими силами махновцев и григорьевцев. Однако среди заговорщиков нашелся предатель ( им оказался махновец Горев ), который поставил в известность об этих тайных переговорах большевистскую власть, и махновско-григорьевские конспираторы были арестованы ЧК. Через несколько дней командующий советскими войсками в Украине В.А. Антонов- Овсеенко побывал в Гуляйполе и прямо спросил Махно о его закулисных контактах с григорьевцами .Сам « батько» таких контактов не отрицал, однако подчеркнул, что пошел на них не для того, чтобы вступить с Григорьевым в антибольшевистский сговор, а для того, чтобы выяснить тайные намерения атамана. Отвечая так на вопрос командующего Укрфронтом, Нестор Иванович говорил явно не всю правду. Конечно, сам «батько» не преминул тогда прозондировать политические настроения Григорьева и григорьевцев — однако, естественно, не просто так, а для выяснения реальных возможностей будущего махновско-григорьевского выступления против большевистской власти. И надо сказать, действия Нестора Ивановича были вполне естественными : ровно десять дней назад в советской газете «Коммунар» появилась статья под названием «Долой махновщину!», прочитав которую, Махно понял: коммунисты рассматривают его уже не как друга, а по крайней мере как потенциального врага...

Тогда среди большевистских работников разного ранга нашлось немало «горячих голов», настоятельно предлагавших немедленно ликвидировать « контрреволюционные гнезда» в Херсонской и Екатеринославской губерниях. Вполне возможно, оно действительно было бы так, не окажись тогда советская Украина под одновременными и сильными ударами петлюровцев, белогвардейцев и антибольшевистских крестьянских повстанцев. Именно по этой причине в высших эшелонах большевистской власти фактически возобладала умеренно-компромиссная линия по отношению к Григорьеву и Махно. Ее активным реализатором выступил все тот же Антонов-Овсеенко. Вопреки многочисленным и крайне тревожным фактам он утверждал, что григорьевские и махновские войска представляют « наш надежный боевой резерв» и против советской власти никогда не выступят. Эти иллюзии развеялись поздним вечером 9 мая 1919 года, когда на стол командующему Укрфронтом легла телеграмма от предсовнаркома УССР Х.Раковского. В ней было всего пять слов: «Григорьев поднял восстание. Будьте осторожны!»